Иоанна Хмелевская - Просёлочные дороги [Окольные дороги]
— А почему ты, сынок, думаешь, что это была та пани, которая потерялась? — задала умный вопрос Люцина.
— Да ниоткуда не знаю. Чего я там знаю! Мать велела вам сказать, ну я и приехал. Баба чужая, не из наших мест. Её тут не видели, а там откуда мне знать…
Воспользовавшись антрактом в представлении, которое давали родители, я тоже поспешила задать вопрос:
— А того, что с ней ехал, ты знаешь? Кто он?
— Да не знаю, тоже чужой. И мотоцикл чужой, значит, не из наших мест. Совсем чужой.
— А номера ты случайно не заметил?
— Почему не заметил? Очень даже заметил. Первая буква была «В», а в конце тройка.
— А как он выглядел?
— Известно, как мотоцикл…
— Да я про того, что на мотоцикле ехал. Как он выглядел?
— А никак. Рожу очки закрывали, а на голове… этот… шар.
— Шлем?
— Ну да, шлем. И вроде бы не очень старый, сдаётся мне.
Мы поняли, что последнее замечание относится к мотоциклисту, а не к его шлему. Вдохновлённая полученными свежими сведениями, я решила действовать. Мальчика я попросила показать место, где он видел пару чужаков. Мальчишка согласился охотно, наверное, надеялся, что эти чудики ещё выкинут какую-нибудь штучку. Мы поспешили в машину, и я медленно двинулась за парнем на велосипеде.
В том, что он видел Тересу, сомнений не было. Описание внешности совпадало. Чёрная, конечно, у Тересы не было ни одного седого волоса. Её красные туфли издалека бросались в глаза. Вызывала недоумение только одежда. Ничего жёлто-зеленого на ней не было в тот момент, когда она потерялась. Мы ломали головы, пока Люцина не догадалась.
— Да о чем тут думать! — вскричала она. — Это же покрывало с кондитерской фабрики! К вечеру похолодало, на мотоцикле и вовсе холодно ехать, вот она и набросила на себя то, что оказалось под рукой. Помните, ведь оно как раз в жёлто-зеленые полосы.
— Смотрите, как она кстати его украла! — философски заметила я. — Не только пригодилось в трудную минуту, ещё и служит опознавательным знаком. Раскраска броская, запоминающаяся…
Выходит, границы Тереса не переходила. Осталась одна версия — молодой любовник. Может, Тереса и в самом деле… увлеклась?
Не знаю почему, но версия с хахалем очень не нравилась мамуле. Сначала она изо всех сил пыталась её опровергнуть, но нас было двое, и тогда мамуля просто обиделась и замкнулась в гордом молчании.
Естественно, эту версию мы тоже не принимали всерьёз, но серьёзной не было никакой. Исчезновение Тересы представлялось сплошной загадкой. Для того чтобы вести поиски, надо за что-то зацепиться, а тут — никакой зацепки. Поэтому я и ухватилась за слабую надежду выяснить хоть что-то, взглянув на место, где видели тётку. Наверняка по той просёлочной дороге транспорта ездит немного и удастся отыскать следы мотоциклетных покрышек. Может быть, удастся даже определить, в какую сторону они ведут.
Надежды, увы, не оправдались. За недолгое время по дороге проехало немало телег на резиновом ходу, и они основательно затёрли все следы мотоцикла. Зато, как я и надеялась, очень пригодилась оргия красок на Тересе.
Пасущая корову особа неопределённого пола и возраста сообщила: вчерась, когда она аккурат загоняла худобу во двор, какие-то на мотоцикле спугнули её телёночка. Уж она их ругала, уж она их проклинала, громы небесные на их головы призывала. Кто сидел на мотоцикле? Да фулиганы, кто же ещё! У одного голова, что пивной котёл, а другой пёстрый, как сорока. А как же, видела, куда повернули, аккурат кулаком им вслед грозила! К лесу свернули, куда же ещё! Может, в Радково ехали, может, ещё куда, кто их там поймёт…
— Хоть убейте, что делать — не знаю, — сказала я, остановив машину в лесу у брода через ручей, в очень живописной местности, Тересе бы понравилось. — Судя по карте, здесь нет никаких дорог, но на мотоцикле проехать могли. Проскочили, например, в Баторово, Тереса там где-нибудь переночевала, а сегодня утром вернулась в Поляницу.
— Ты так думаешь? — сомневалась Люцина.
— Да я и сама сомневаюсь, но могло ведь и так быть. Какого черта мы уехали из этой Поляницы в полпятого утра, Тереса давно могла вернуться туда!
— Ну так что, возвращаемся?
— Не знаю, на что решиться. И как развернуться? Нет, не развернуться здесь, придётся обратный путь проделать задом. Пожалуй, самое разумное — поездить здесь по окрестностям, поспрашивать, может, что ещё узнаем о Тересе. Может, ещё какая версия возникнет.
У Люцины возникла сразу:
— Поехала возвращать украденное покрывало. Воспользовалась первой подвернувшейся оказией, мы ей помешать не могли, и она самостоятельно отправилась, чтобы вернуть в замок украденную вещь.
Мамуле новая версия понравилась, и она перестала дуться. А что, присоединилась она к мнению сестры, очень даже может быть! Тереса спать не могла, так её мучила совесть, ясно — постаралась ускользнуть от нас и поехала возвращать украденное. И обе сестры так горячо принялись обсуждать новый вариант, что даже я засомневалась. Чем черт не шутит, от моих родных всего можно ожидать. И все-таки я решила поездить по окрестностям, раз уж мы здесь, поспрашивать, не видел ли кто женщины в красных туфлях и жёлто-зеленой льняной тряпке.
Труды наши потрясающим успехом не увенчались. Информации мы собрали что кот наплакал. Получили её от мужика, не совсем трезвого, может, потому и разговорчивого. Мужик сообщил: видел он мотоцикл, ехал по дороге вроде бы на Баторово. Он, мужик, косил траву в придорожной канаве. И вчера косил, и сегодня косит… Косил, значит, вчера, и мотоцикл аккурат в тот момент проезжал, как он, мужик, из канавы вылазил, решив закончить работу. Ему, мужику, мотоцикл ни к чему, он и внимания бы на него не обратил, да тот на него бибикнул. Вот он и обратил внимание. Два человека ехало на мотоцикле.
Это все, что удалось узнать от косаря. С трудом отыскали дорогу в Баторово, пришлось несколько раз возвращаться, пока не доехали. Мы с Люциной обошли все хаты в деревне, расспрашивали, но ничего не узнали. Никто в Баторове не видел чужого мотоцикла. Мужик с косой, получается, был последним, кто их видел.
Усталые и донельзя удручённые, к вечеру мы вернулись в Поляницу. Тересы там не было, но взволнованная директорская домработница встретила нас тревожным сообщением.
— Был тут какой-то пан! — крикнула она, не давая нам выйти из машины, чуть не плача. — Ох, зачем я его впустила в дом! Ну как у хозяев что пропало, а я теперь отвечай!
И хотя мы очень устали, не бросились мыться и есть, а набросились на несчастную женщину и вытрясли-таки из неё информацию, которую она столь сумбурно пыталась нам сообщить. Информация и в самом деле оказалась сенсационной.
Сегодня утром ей нанёс визит незнакомый пан. Среднего возраста, около сорока. Ни толстый, ни тонкий, ни лысый, ни бородатый; выглядел очень порядочным. Где-то около девяти пришёл. Спросил, дома ли мы, у него есть сведения о нашей потерявшейся родственнице. Домработница не могла сказать, когда мы вернёмся, пан решил подождать. Гость выглядел таким порядочным, что она впустила его в комнату. Разумеется, не в нашу, в гостиную. Поначалу она занимала его разговором, но время шло, а дел невпроворот, пришлось извиниться и оставить человека одного. Вернувшись, она не обнаружила его в гостиной. Гость оказался в одной из наших комнат. Нет, ничего не делал, просто стоял посреди комнаты, бессмысленно уставившись в угол. Думал, наверное, о чем-то. Увидев её, стал допытываться, куда мы поехали, может на экскурсию какую, взяли ли с собой вещи, чемодан или сумку, ведь но вещам можно прикинуть, когда мы собирались вернуться. Домработница ничего не могла ему сообщить, ведь мы, но настоянию мамули, уехали ни свет ни заря, она ещё спала. А он все выпытывает, выпытывает… Потом сказал — оставит нам записку, что-то написал на листочке в блокноте, вырвал и положил на стол, под вазочку, а сам все расспрашивал. Так ничего не узнав, распрощался и вышел. А её будто что кольнуло, кинулась к записке, а она вовсе не записка, чистый лист бумаги! Вот, можете сами посмотреть. Естественно, ей это показалось подозрительным, она выскочила следом за посетителем, но не догнала его. Увидела только — с той стороны, где он скрылся, из-за кустов выехала машина и умчалась. Какая машина? Не такая, как у пана директора, другая. Цвета? Красного, точнее, такого немного свекольного или вишнёвого…
Теперь мы набросились на записку. Это оказалась обыкновенная страничка в клетку, вырванная из маленького блокнота, совсем чистая. Мы вертели её так и сяк, смотрели на свет, нюхали и ничего не вынюхали. Непонятная, подозрительная история! Зачем приходил этот человек?
— Подложить взрывное устройство? — предположила Люцина.
Мамуля совершенно неожиданно очень трезво отреагировала на её предположение.
— Тратить на нас бомбу? Говорят, это очень дорогая вещь. Нужно быть ненормальным…
— Тогда зачем же он приходил?
